Ведьмин зов  - Марина и Сергей Дяченко

* * *

В детстве за «Твоя мать ведьма» Мартин расквасил пять или шесть носов и больше никогда не слышал этой фразы. То ли носы сделались дороги их обладателям, то ли нравы в целом смягчились. Сегодня Эгле Север поставила рекорд: давным-давно никому не удавалось укусить его так неожиданно и столь чувствительно.

Надо сказать, он сам нарвался. Сканировать ведьму, не твою подопечную, не на официальном приеме, – этично ли? У меня профессиональная деформация, грустно подумал Мартин. Я всех, всех хочу спасти от этой дряни, от инициации, которая превращает живого человека в безмозглый сгусток зла. И отлично знаю, что всех спасти невозможно.

Мартин посмотрел на часы; длинный рабочий день был, по всей видимости, окончен. Он вернется в арендованную Инквизицией квартиру, ляжет спать, а завтра с утра все сначала…

Уже поднимаясь из-за стола, он вспомнил, что кофе-то дома весь вышел.

* * *

Кафе примыкало к огромному торговому центру. Такие пространства напоминали Мартину о смерти: все это невозможно ни съесть, ни выпить, ни износить за тысячу жизней. Хоть миллион ног одень в эти штанины, хоть миллион рук засунь в рукава. Не говоря о тончайшем белье, которое надевают, чтобы красиво снять. Не говоря о шерстяных пиджаках и вечерних платьях. Тонны барахла: если собрать все вместе и уронить человеку на голову, тот превратится в лепешку под грудой одежды. Толпы людей можно убить содержимым одного супермаркета. Я так устал, что становлюсь брюзгой, подумал Мартин.

Он поддался потребительскому соблазну – кроме пачки кофе, оплатил на кассе салат и бутерброды. С картонным пакетом под мышкой зашагал на стоянку и увидел впереди, в пятидесяти метрах, патрульного инквизитора в штатском. Узнал – Эдгар был его однокурсником по инквизиторскому колледжу, не сделал карьеры, зато стал отцом троих детей и служил оперативником в Однице, откуда и был родом. Мартин огляделся в поисках напарника – но Эдгар шел один, и это было вопиющим нарушением предписаний.

Мартин догнал его:

– А где напарник?

Эдгар отпрянул:

– Добрый вечер, патрон… Это инспекция?

С первого дня работы в Однице Мартин установил для себя правила общения с коллегами: доброжелательность, дистанция. Молодость была его уязвимым местом, он не мог себе позволить не только панибратства, но и мельчайшего отступления от протокола.

– Не инспекция. – Он прижимал к боку картонный пакет с продуктами. – Но вы в патруле без напарника.

– Форс-мажор. – Эдгар чуть покраснел. – Мы никогда не нарушаем инструкций. Но у Мило рожает жена… вот прямо сейчас…

– Где сообщение диспетчеру?!

– Патрон, спустите на тормозах. – Эдгар жалобно улыбнулся. – Дежурства осталось всего ничего. Потом заступит ночная смена. Обстановка спокойная, людей мало.

Патрульный не хотел конфликта. Никто не хотел конфликта.

– Правила написаны кровью, – сказал Мартин, и от банальности у него сделалось кисло во рту. – Спускать на тормозах не буду, взыскание получите оба. Но прямо сейчас – мы закончим дежурство вдвоем.

Эдгар мысленно выругался. Уныло кивнул и, играя желваками, двинулся вперед мимо освещенных витрин.

Мартин зашагал позади. Бумажный пакет с покупками теперь страшно мешал, занимая руки. Если бы сегодня Мартин забыл купить кофе или заехал в другой магазин, всем было бы легче.

На огромном рекламном экране, сменяя друг друга, носились машины, взлетали самолеты, смеялся щекастый младенец. В многоярусном пространстве торгового центра было безлюдно и просторно. Два покупателя на эскалаторе, влюбленная пара этажом выше – у автоматической кассы кинотеатра. Оживленнее всего шла торговля в супермаркете: люди хотят есть, пить, курить, жевать жвачку двадцать четыре часа в сутки… Сколько можно ныть, мысленно одернул себя Мартин. Вот магазин «Интимный ларчик», манекены в кружевном белье, мне бы подумать о приятном… или хотя бы посмеяться. Дурацкое название. Но белье хорошее, и цены вполне интимные… то есть соблазнительные.

Его глаза остановились на афише к фильму «Железный герцог»: аристократ, разодетый в шелка и бархат, посреди дымящихся развалин. Мартин замедлил шаг. Почему я не смотрю фильмы, о которых все говорят? Почему бы не пойти в кино прямо сегодня, когда закончится внезапное дежурство?

Герцог на афише растянул неулыбчивые губы. Мартин остановился; нет, не экран, не голограмма, не коммерческая уловка: картонный постер, наклеенный на пластик, не должен улыбаться. По коже пробежала колючая волна, Мартин замер и прекратил дышать: в такие минуты очень важно не делать лишних движений.

Резиновый поручень эскалатора запульсировал, как пиявка, и снова стал неподвижным и жестким. То здесь, то там на краю зрения колыхались будто кисельные заплатки – словно мир вокруг был нарисован, причем небрежно, с изъянами. Мартин опустил картонный пакет на пол, вдохнул и выдохнул, переходя в рабочий режим.

Эдгар шагал впереди, ничего не замечая. Возможно, уже мысленно обмывал рождение ребенка со своим другом Мило; контролируя дыхание, Мартин вытащил из нагрудного кармана красный маркер. Нанес на левую ладонь явь-знак – начертил за секунду против нормативных трех. Поднял руку, только тогда Эдгар что-то почувствовал и обернулся.

Витрина «Интимного ларчика» была залеплена ведьминым мороком, как строительной пеной, и теперь под действием явь-знака наваждение рассеивалось. Исчезли манекены в кружевном белье, открылся кремового цвета картон, загораживающий витрину, и надпись «Скоро откроемся». У Мартина задрожали ноздри: здесь только что была ведьма. Еще и след не остыл.

Эдгар подбежал бегом, томатно-красный:

– Час назад ничего не было!

Он слишком суетился и слишком орал. Когда у друга рожает жена, думаешь о чем угодно, только не о службе.

Мартин ногой распахнул стеклянную дверь. Магазин был пуст, пол завален оберточной бумагой, на серых и белых рулонах цвели кровавые пятна, засохшие и свежие – на месте отработанного насос-знака. Ведьма работала под мороком, заманивала в магазин покупательниц, вводила в транс и, пока те видели сны наяву, насос-знаком откачивала чужие силы, здоровье, жизнь.

– …Во время вашего дежурства. – Мартин узнал в своем голосе интонации отца.

Эдгар из красного сделался белым:

– Мы… я внимательно… огромная территория… постоянно… выходы… входы…

– Сколько здесь выходов?!

– Одну минуту, патрон. – Эдгар склонился над самым крупным кровавым пятном. – Она не далеко ушла… – Он коснулся свежей крови рукой в перчатке. – Наследила… не уйдет!

* * *

Самый нестойкий из инквизиторских знаков, явь-знак работает несколько минут, а потом разрушается. Иначе Мартин развесил бы явь-знаки повсюду – на плакатах, стенах и баннерах; оставалось только надеяться, что все, заходившие сегодня в «Интимный ларчик», останутся живы и отделаются слабостью, тошнотой и обмороками.